maiorova в Это невыносимое чужое счастьеКак я наверняка уже писала, мой младший дядя — инвалид детства. У него ДЦП, так называемый синдром Литтля. Вы наверняка видели таких людей на улицах: характерная подпрыгивающая походка, при каждом шаге человек как бы помогает себе руками. Ходят самостоятельно без поддержки только 1/5 больных синдромом Литтля. Дяде изрядно повезло. Он и образование сумел получить. Одно время бабушка — мне она, соответственно, прабабушка — носила больного внука на спине в школу, а потом садилась с ним рядом за парту и поддерживала, чтобы он со стула не упал. По окончании уроков снова тащила на спине — домой...
Итак, дядя Женя выучился, устроился на работу, обзавёлся машиной и, когда мы приезжали в гости, часто вывозил нас на прогулки. Однажды поехали на Волгу впятером — мама, дядя, мы с братом и дочка старшего дяди. Погода была отличная, самую чуточку ветрено, мы любовались пейзажем, лопали мороженое — в Куйбышеве делали потрясающе вкусное мороженое, словом, чудесно проводили время. И вдруг поняли, что вся набережная на нас смотрит. Какое смотрит — таращится. Перешёптывается. Переглядывается. Прячет глаза. Хихикает смущённо и испуганно. Один товарищ с канистрой застыл, разинув рот, как в плохом кино показывают изумление. Мы ничего не понимали, но видели: мама понимает, что происходит. И над этими обалдевшими людьми поднялся женский голос на пределе возмущения мировой несправедливостью, голос, каким кричат: «Да што ж это деется?!»:
- Она ему ещё и троих родила!
Дядю Женю и маму, двоюродных брата с сестрой, приняли за мужа и жену, а нас — за их детей. И конечно, такой картины семейного счастья общественность не выдержала.
Итак, дядя Женя выучился, устроился на работу, обзавёлся машиной и, когда мы приезжали в гости, часто вывозил нас на прогулки. Однажды поехали на Волгу впятером — мама, дядя, мы с братом и дочка старшего дяди. Погода была отличная, самую чуточку ветрено, мы любовались пейзажем, лопали мороженое — в Куйбышеве делали потрясающе вкусное мороженое, словом, чудесно проводили время. И вдруг поняли, что вся набережная на нас смотрит. Какое смотрит — таращится. Перешёптывается. Переглядывается. Прячет глаза. Хихикает смущённо и испуганно. Один товарищ с канистрой застыл, разинув рот, как в плохом кино показывают изумление. Мы ничего не понимали, но видели: мама понимает, что происходит. И над этими обалдевшими людьми поднялся женский голос на пределе возмущения мировой несправедливостью, голос, каким кричат: «Да што ж это деется?!»:
- Она ему ещё и троих родила!
Дядю Женю и маму, двоюродных брата с сестрой, приняли за мужа и жену, а нас — за их детей. И конечно, такой картины семейного счастья общественность не выдержала.
